Тени исчезают в прошлом (СИ) - Страница 32

Голос девушки был каким-то деревянным, механическим. Необходимо было вывести ее из этого эмоционального столбняка.

Макс встал и по-хозяйски стал открывать дверцы кухонных шкафчиков. Полина даже не спросила, по какому праву этот незнакомый человек распоряжается в ее доме. Кажется, она даже не заметила этого. Наконец он нашел, то что искал: початую бутылку армянского коньяка. Недрогнувшей рукой он плеснул стакан грамм сто, и легонько потряс ее за плечо.

— Полина Тимофеевна, выпейте, пожалуйста.

Полина послушно взяла стакан, крепко зажмурилась и выпила залпом. Из глаз моментально брызнули слезы, а горло резануло наждаком. Она широко открыла рот и судорожно задышала.

— Вот и хорошо. Мы можем продолжать?

Полина кивнула, и Макс заметил, что взгляд ее стал чуть более осмысленным.

— Я так понимаю, было всего два письма?

— Два. А сегодня утром я обнаружила на автоответчике запись. Там что-то вроде того, что я очень скоро умру, точно не помню, — Полина стиснула пальцами виски, — На самом деле звонили вчера, но вечером я звонка не услышала.

— Получается, ваша подруга хотела вам помочь?

Она кивнула.

— Дело в том, что после того, как я получила второе письмо, я испугалась и рассказала обо всем Ленке. У меня ведь кроме нее и нет никого. Мы со второго класса дружим. Она самый близкий мне человек. Ленка сразу переехала ко мне. Хотя она живет в подмосковном Пронино. Это коттеджный поселок, знаете? У нее там дом большой. Я ужасно люблю к ней ездить! Летом мы все выходные там проводим. — то ли от выпитого коньяка, то ли от этих спокойных и приятных воспоминаний ее голос стал мягче, и на короткое время слабая, едва заметная улыбка тронула губы.

— Мне очень повезло в жизни, что я встретила Ленку. Мне кажется, что таких как она — одна на миллион. А теперь она… — голос ее повело.

— Полина Тимофеевна, успокойтесь, прошу вас! Соберитесь и постарайтесь просто ответить на мои вопросы. Без лишних эмоций. Иначе наше с вами общение рискует затянуться.

Отчего-то каждое слово Колобовой о Елене ранило его, как лезвием бритвы. В воображении вновь и вновь вставало иссиня-бледное, худощавое лицо с закрытыми глазами в обрамлении рыжей копны волос. Он знал, в какую больницу ее повезли, знал номер справочной, но не звонил. А вдруг он услышит то, чего так боится?.. На самом деле, Макс уже давно решил, что как только закончит здесь, сразу поедет в клинику.

Полина судорожно вздохнула.

— Извините, Максим…

— Викторович, — подсказал он.

— Да-да, Максим Викторович, спрашивайте меня, мне так легче.

— Итак, некоторое время назад вам стали угрожать. У вас есть хоть какие-нибудь предположения, кто это мог делать?

— В том-то и дело, что нет! Последние несколько дней я только об этом и думаю. Я не миллионерша. Все, что у меня есть — это та самая квартира, где мы с вами сидим. Две комнаты и кухня, общей площадью тридцать пять квадратных метров.

Полина красноречиво развела руками, как бы призывая Макса полюбоваться на ее богатство. В приоткрытую дверь кухни была видна «большая» комната. Потертый плюшевый раскладной диванчик, накрытый тонким клетчатым пледом, пара таких же кресел — гарнитур! — низенький журнальный столик с потрескавшейся полировкой и румынская стенка а-ля восьмидесятые. Обои аккуратно подклеены отдельными квадратиками или полосками. На полу — красно-коричневый ковер с коротким ворсом.

— Фамильных драгоценностей у меня сроду не было, а все мои сбережения — это двести евро, которые лежат в шкафу, — продолжала она. — Я, кстати, проверяла. Все на месте.

Сейчас она была особенно похожа на ребенка. Наивные большие серые глаза, маленькие, как будто кукольные, ладошки, пальцы без колец…

— А кто были ваши родители?

— Мама работала библиотекарем, а отец нас бросил, когда мне было всего шесть лет. Мама говорила, что он эмигрировал куда-то в Европу. Мы с ним никогда не общались.

— А ваша подруга?

— Ленка окончила медицинский институт, и несколько лет назад открыла свою клинику. Она и меня звала к себе, но я не могла уйти из отделения.

— Почему?

— Не знаю, — неопределенно пожала плечами Полина. — Понимаете, Максим Викторович, для меня моя больница уже как родной дом. Это, наверное, сложно понять, но по-другому я объяснить не могу.

Однако Королев ее очень хорошо понимал. В свое время он, получив красный диплом юридического факультета, пошел работать на Петровку. Даже родители не сразу приняли его выбор. Мать часто говорила, что для того, чтобы ловить жуликов, совершенно не нужно было столько лет учиться в университете.

— Елена замужем?

— Кто? Ленка? — удивленно переспросила Полина и засмеялась, — Нет, Куприянова говорит, что не родился еще тот мужчина, который сможет ее окольцевать. Она очень скептически смотрит на противоположный пол. Говорит, что настоящие мужики перевелись, выродились как класс. Сплошь — нытики и маменькины сынки.

— Она что, убежденная феминистка? — усмехнулся Макс.

— Нет, что вы! Просто пока достойный кандидат не нашелся.

— Ладно, Полина Тимофеевна, оставим это пока. Скажите, а может у вас были какие-нибудь конфликты на работе?

— Да нет же! Я же не банкир, и даже не бухгалтер. Обычная медсестра с зарплатой ниже среднего.

Макс побарабанил по столу костяшками пальцев.

— Скажите, а кто знал о том, что Елена живет с вами?

— Никто. Мы решили ничего никому не говорить. На самом деле она сегодня и завтра должна была ночевать у себя. Я взяла два дежурства подряд, и мы договорились, что сразу после работы она поедет домой. Но уже ближе к вечеру она позвонила и сказала, что у нее назначена какая-то важная встреча и перед этим ей нужно заехать ко мне. Но что к чему я не спросила. Скорее всего, она заезжала именно за письмом и карточкой, раз они были в ее сумочке. Может она кому-нибудь хотела их показать? Как вы думаете?